Мало-помалу я совсем развлекся, и хотя Иван Ипатыч месяца через три нанял для нас студента, кончившего курс в
духовной семинарии, Гурья Ивлича Ласточкина, очень скромного и знающего молодого человека, с которым я мог бы очень хорошо заниматься, но я до самой весны, то есть до времени отъезда Елагиных в деревню, учился очень плохо.
Это Хрисанф Лукич, по фамилии Транквиллитатин, здоровенный, дюжий, долговязый семинарист [Семинарист — учащийся в
духовной семинарии — учебном заведении, которое готовило служителей церкви.], повадился ходить к нам в дом — черт знает зачем!
Грамматики, риторы, философы и богословы, [Грамматики и риторы — в
духовных семинариях так называли учеников младших классов; философы и богословы — ученики старших классов.] с тетрадями под мышкой, брели в класс.
С целью увеличения числа русских студентов был разрешен прием студентов, уволенных из русских университетов за «студенческие беспорядки», а также окончивших курс в
духовных семинариях: в русские университеты их не принимали.
Полагают, что «Сеничкин яд», которым опоены многие души в России, изобретен и выработан в шестидесятых годах в химической лаборатории военно-медицинской академии лекарским сыном Базаровым. Здесь же этот яд будто разлит и разослан прямо во все мужские и женские училища, причем наибольшие его дозы попали и в
духовные семинарии. Таким образом будто и пошла отрава самым вредным из ядов — «Сеничкиным ядом».
Сын бедного дьячка одного из малолюдных петербургских приходов, он довольно успешно учился в
духовной семинарии на радость и утешение родителям, мечтавшим видеть своего единственного сына в священническом звании, но увы, этим радужным мечтам не суждено было осуществиться, и на третий год пребывания Егора Воскресенского в семинарии, он был исключен за участие в какой-то коллективной шалости, показавшейся духовному начальству верхом проявления безнравственности.
Он воспитывался в Московской
духовной семинарии, в которой, по окончании курса, сделался учителем поэзии, риторики и греческого языка.
Неточные совпадения
[В этом отношении сделан огромный успех; все, что я слышал в последнее время о
духовных академиях и даже
семинариях, подтверждает это.
Таким образом я мало-помалу узнал подробности церковнослужительского быта того времени. Как обучались в
семинариях, как доставались священнические и дьяконские места, как происходило посвящение в попы, что представлял собой благочинный,
духовное правление, консистория и т. д.
Сам Пунин учился в
семинарии; но, не выдержав «поронций» [«Поронция» — порка, наказание розгами (слово, придуманное семинаристами и образованное наподобие латинского слова).] и не ощущая в себе расположения к
духовному званию, сделался мирянином, вследствие чего произошел все мытарства и стал наконец бродягой.
Духовное училище с розгами и кашей с песком уступило место
семинарии.
Учитель пения из семинаристов, болезненный, раздражительный, из неудавшихся священников, предназначавший себя к
духовной деятельности и вышедший из
семинарии за какую-то провинность, зол за свою исковерканную жизнь на весь мир. Приюток он считает за своих личных врагов, и нет дня, чтобы он жестоко не накричал на ту или другую из воспитанниц.
Голос у станового был самый «
духовный». Говорил он резко на «он», как говорят в глухих заволжских селах, откуда он был родом, да и в местной
семинарии этот говор все еще держался, особенно среди детей деревенских причетников.
Материал для наблюдения, как распространялся и действовал «Сеничкин яд» в тридцатых годах нашего столетия, мы находим в записках магистра 2-го курса московской
духовной академии и профессора вифанской
семинарии, а впоследствии синодального секретаря Филиппа Филипповича Исмайлова, драгоценнейшею чертою характера которого надо считать его правдивость, часто совсем не щадящую его собственного самолюбия.
Хотя указом еще от 8 марта 1737 года требовалось, чтобы в
духовные чины производились лишь те, которые «разумели и силу букваря и катехизиса», но на самом деле церковные причты пополнялись выпущенными из
семинарии лицами «по непонятию науки», или по «безнадежности в просодии», или «за урослием».
Полученное первоначальное воспитание в смоленской
семинарии сближало его с лицами
духовного звания.
А потому советовал не томить более дитя в монастыре, а устроить его в «живую жертву», Пиднебесный указывал путь не совсем чуждый и незнакомый малороссийскому казачеству: он советовал отдать Савву в
духовное училище, откуда он потом может перейти в
семинарию — и может сделаться сельским священником, а всякий сельский священник может сделать много добра бедным и темным людям и стать через это другом Христовым и другом божиим.